— Что сейчас происходит в офисе Natura Siberica?

— Вчера было очень много встревоженных звонков и жалоб от моих сотрудников на каких-то неизвестных людей, которые приходили в офис, не представлялись, занимали их рабочие места. Сотрудников сначала вызвали срочно по звонку в офис, хотя мы работаем удаленно из-за пандемии, а потом на месте сообщали, что они отстранены. Поэтому сегодня я решила приехать и посмотреть своими глазами, что происходит. Прошлась по этажам, зашла в свой кабинет, потом в кабинет Андрея Вадимовича [Трубникова]. Это всегда для меня очень тяжелый момент — мы после того, как Андрея Вадимовича не стало, ничего не меняли в обстановке его кабинета, все сохранили, как он сам расставлял и любил. А сейчас я захожу, а там какие-то чужие неизвестные мне люди, смотрят на меня и не представляются. Потом пришел Сергей Буйлов, с которым мы, конечно, знакомы, вежливо со мной поздоровался. Я попросила представить своих людей, он сказал, что это новая команда. Вот, знаете, хотя бы просто по-человечески спросить: «Ирина Юрьевна, вы не против, если я займу кабинет Андрея Вадимовича?». Спросить у человека, который 20 лет был партнером основателя, который начинал этот бизнес вместе с ним. Но нет, никто ко мне не обратился. Но человечности в ситуации, когда сотрудников просто выгоняют с рабочих мест, ожидать странно.

— То есть, вас пустили в офис без проблем, не препятствовали вам?

— У меня, моего сына, ключевых сотрудников компании — глав отделов международного развития и снабжения, обоих главных бухгалтеров — аннулировали пропуска. Да, я сегодня смогла пройти в здание, но в бухгалтерию меня не пустили, а потом после встречи с Буйловым ко мне подошел некий советник по общественным связям, я не запомнила его имени, а визиток у него не было. И сопровождал меня, пока я ходила по другим кабинетам.

— У вас с новой командой был диалог?

— Советник по общественным связям предлагал мне сесть и поговорить. Но, послушайте, у всех нас аннулировали пропуска, людей не пускают на работу. Это как вообще? О каком диалоге может идти речь? Это рейдерский захват, самый настоящий, по-другому это никак не назовешь. Слава богу, моих сотрудников еще не побили, но напугали очень сильно.

— Вы считаете, что новый управляющий все это делает в интересах кого-то из наследников?

— У Андрея Вадимовича четверо наследников: трое детей и его последняя жена Анастасия [Трубникова]. Из них четверых только Анастасия согласна с действиями управляющих, что первого, что второго.

— Это совпадение или вы уверены, что Анастасия как-то лоббирует свои интересы через управляющих?

— Я не думаю, что это совпадение. Андрей Вадимович умер 7 января, и в первый же рабочий день Анастасия пошла к нотариусу с заявлением об открытии наследственного дела. Нотариус был выбран «с историей» (в 2013 году Карнаухову лишали статуса за применение насилия к представителю власти, но затем статус восстановили. — The Bell), как мы потом узнали. А выбирает нотариуса тот, кто инициировал наследственное дело, остальные могут только к нему присоединиться. То есть, нотариуса выбрала Анастасия, а обоих управляющих назначила нотариус. По сути, сейчас Анастасия управляет голосами всех наследников.

— Что помешало вам вступить в права наследования? Насколько я знаю, это должно было произойти 7 июля.

— Помешало то, что в конце июня Анастасия вдруг вспомнила, что у нее есть несовершеннолетние дети, иждивенцы Андрея Вадимовича, которые могут претендовать на кусочек его доли. Подала иск в суд, точнее, даже в три суда, с просьбой признать их наследниками. Поэтому нотариус не выдал нам никаких свидетельств, по решению суда процесс остановлен неизвестно насколько. У меня после этого нет сомнений, что Анастасия с нотариусом хотят затянуть ситуацию. И после этого мы наблюдаем рейдерский захват бизнеса. Выводы сделать несложно.

— С первым управляющим, Борисом Любошицем, у вас тоже не получилось диалога?

— У нас не было ни диалога, ни открытых конфликтов — мы с ним просто судились. Он молниеносно, как только был назначен, созвал внеочередное собрание наследников. Мы подали в суд, чтобы признать незаконность его проведения, и выиграли.

— Любошица заменили новым управляющим, потому что просто истек срок его полномочий?

— Нет, Любошица досрочно лишила полномочий нотариус без объяснения причин. Срок истекал 7 июля, а он был освобожден от обязанностей 2 июля. Я не знаю почему.

— Существенная часть имущества Natura Siberica в 2020 году была арестована по иску компании, которая ранее входила в En+ Олега Дерипаски. Сейчас, как утверждает один из наших собеседников, под арестом находится уже все имущество компании и ее дочерних структур — производственные линии, магазины, автомобили и т.д. Это действительно так?

— Да, это так, имущество под арестом. Но подробностей я не знаю. Это большое сложное дело, инцидент случился еще при Андрее Вадимовиче. Делом занимаются наши юристы, а я пытаюсь сохранить компанию и бренд.

— Мешает ли арест вести бизнес?

— Нет, абсолютно не мешает. Ограничения наложены только на действия с долями, а производить и продавать косметику можно.

— Если действия с долями запрещены, значит ли это, что вы не можете вступить в права наследования, пока не завершится уголовное дело по иску структур Дерипаски?

— Нет, одно с другим не связано. В наследство можно будет вступить, как только будет принято решение по поводу несовершеннолетних детей Анастасии. А вот дальше распоряжаться долей мы пока действительно не сможем. Но тут вопрос, что эти доли будут собой представлять: долг перед нашими оппонентами или что-то реальное? Пока что непонятно, ради чего идет эта битва.

— Источники The Bell утверждали, что вы вели переговоры с миллиардером Владимиром Евтушенковым о выкупе вашей доли после вступления в права наследования. На какой стадии этот процесс сейчас?

— Нет, с Евтушенковым я никаких переговоров не вела.

— Что вы планируете делать дальше? Будете бороться с новой командой за контроль в компании?

— Мне сложно говорить о планах. Последние 48 часов мы все просто пребываем в шоке. Мы не можем продолжать деятельность как раньше, мы отстранены, отключены от баз. Я не вижу, что происходит с нашими счетами, мне никто об этом не может рассказать. Чем там эти чужие люди занимаются с нашими счетами в последние два дня, я не представляю, но не предполагаю ничего хорошего. Сотрудники не хотят работать с Буйловым, мы все его помним. И я не могу их заставить. Моя главная задача — сохранить бренд, и ради этого я готова пойти на диалог. Но первым моим условием будет — вернуть всех моих сотрудников на свои места. После этого можно говорить о чем-то, но не раньше.